Статья на тему Краткий взгляд на мир взрослых

Мне было четырнадцать, когда мои родители уехали из Англии в Гонконг. Чтобы закончить образование, я поехал погостить к тёте и дяде, которые жили в большом старом доме за пределами маленькой деревушки между Оксфордом и Банбери. Это было похоже на конец света. Деревня была скучной, а моя тётя Кэтрин была типичной представительницей живших там женщин: она не работала, но участвовала во всех деревенских комитетах. Тётя Кэтрин была старшей сестрой моей матери, но, в отличие от неё, она была очень строгой со мной, всегда ворчала из-за домашних заданий или работы по дому. Казалось, ей никогда не нравилось то, что она делала; с ней никогда не было легко или приятно. Мой дядя Джек, напротив, был довольно спокойным, но редко бывал дома подолгу, вероятно, из-за неё. Часто он возвращался домой поздно вечером, а иногда пропадал на несколько дней. Им обоим было чуть больше пятидесяти, и их дети уже уехали из дома, так что мы остались только вдвоём. Ни один из них не уделял мне много времени, и если тётя Кэтрин не ворчала по какому-нибудь поводу, она практически оставляла меня на произвол судьбы. Наконец-то наступили пасхальные каникулы, и у меня наконец-то появилось свободное время. Дом находился в нескольких милях от деревни, поэтому я подвёз тётю Кэтрин, которой нужно было по делам навестить викария. Я слонялся по унылым деревенским магазинам, когда появился мой школьный друг. Он решил, что нам стоит сесть на автобус до ближайшего города, потому что в деревне было скучно. Я хотел поехать, но знал, что сначала нужно спросить разрешения у тёти. Следующий автобус должен был прийти примерно через десять минут, поэтому я побежал обратно к дому викария, где меня высадила тётя, и, как обычно, обошёл его сзади, чтобы сказать ей, что я хочу уйти. День был приятным, и я думал, что они будут в саду, но их там не оказалось, поэтому я пошёл искать их в большом кабинете викария, отделанном дубовыми панелями, но дом казался пустым. Сбитый с толку, я уже собирался уйти, когда услышал шум наверху. Я спустился к подножию лестницы и хотел позвать, но ситуация казалась такой странной, что я не стал. Это были грабители? Тётю Кэтрин и викария похитили? Я представил себя на первой полосе газет с заголовком: «14-летний мальчик задерживает злоумышленников в доме викария». Я начал тихо подниматься по лестнице; на полпути я снова услышал стук, доносившийся, как я предположил, из одной из спален. Я со страхом пересёк лестничную площадку и прислушался у двери. Услышав, как что-то вроде кровати ударяется о стену, я опустился на колени и заглянул в замочную скважину. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это за переплетение тел, но когда я это сделал, то понял, что тётя Кэтрин и викарий занимались сексом на кровати! Пока я стояла на коленях, моё сердце бешено колотилось в груди, и я не могла пошевелиться. Я едва дышала, наблюдая за ними, слишком потрясённая, чтобы мыслить здраво. Я знала, что они делают, я всё слышала об этом и видела моделей, позирующих для порножурналов, которые ходили по школе, но в реальности всё было гораздо более животрепещущим, чем я могла себе представить. Потрясённый увиденным и мыслями о тёте и викарии, я попятился назад и спустился по лестнице. Я вернулся в кабинет, написал записку, в которой сообщил, что ухожу, а затем, выходя, засунул её за дворник её машины. Я добежал до автобусной остановки и сел в автобус, когда он уже отъезжал. Когда я наконец вернулся домой после прогулки, тётя Кэтрин готовила чай. Я не думал, что смогу посмотреть ей в глаза, но она позвала меня с кухни, сказала, что нашла мою записку, и спросила, хорошо ли я провёл день. Я пробормотал что-то в ответ, не глядя ей в глаза, и она осторожно спросила, почему я оставил записку, а не поговорил с ней напрямую. Я сказал ей, что пошёл искать её в доме викария, но там никого не было. На её лице на мгновение появилось обеспокоенное выражение, а затем она сказала, что я, должно быть, пришёл, когда они были на чердаке и искали занавески для сцены в церковном зале. Я просто отмахнулся, отчаянно стараясь не покраснеть. В тот вечер я лежал на своей кровати — единственном месте, куда я мог уйти, чтобы не попадаться тёте под ноги, — и размышлял о событиях дня. Я задумалась о том, как часто тётя Кэтрин виделась с викарием, и поняла, что за всё время моего пребывания там она довольно часто его видела. Викарий не был женат и был моложе её, вероятно, ему было около сорока. Он не был особенно привлекательным мужчиной, он шепелявил, был худым и бледным. Голым он казался ещё более непривлекательным, с волосатыми ногами и ягодицами. Я не так уж много видела обнажённого тела тёти Кэтрин. Она тоже была бледной, но среднего телосложения. Я видела, как одна из её ног свисала с кровати, когда викарий, казалось, подпрыгивал на ней, а одна из её больших грудей распласталась на кровати. Я вздрогнула. Мир взрослых казался таким загадочным; я понятия не имела, что он мог в ней видеть, а она в нём. Я особо не задумывался об этом, но всегда считал, что взрослые перестают заниматься сексом после тридцати, потому что становятся слишком старыми. Я был заинтригован и хотел узнать больше. К своему стыду, я понял, что мой член твердеет при мысли обо всём этом и о том кратком взгляде, который я бросил на «настоящий» секс, даже между двумя такими непривлекательными людьми. Я достал свой член и начал его поглаживать. Мысли о голой сестре моей матери невольно заполнили мой разум, и я кончил быстро и с гораздо большей силой, чем когда-либо прежде. Это было хорошо, и я хотел ещё. На следующий день я внимательно наблюдала за тётей Кэтрин. Изменилась ли она теперь, когда я знала, что у неё тайный роман с викарием? Нет. Как взрослые умудряются так ловко скрывать тайные стороны своей жизни? Однако мои пристальные наблюдения принесли свои плоды: я подслушала, как она разговаривала с викарием по телефону в коридоре и согласилась встретиться с ним во второй половине дня. На этот раз я была полна решимости узнать больше. Тётя Кэтрин вышла из дома в два часа. Она выглядела как обычно, то есть несчастной, и была одета в свою обычную унылую одежду для пожилых женщин. Как только она уехала, я помчался за ней на велосипеде, крутя педали на полной скорости. Я прибыл в деревню через девятнадцать минут, задыхаясь и хватая ртом воздух — мой рекорд скорости! Конечно же, машина тёти Кэтрин стояла у дома викария. Я привязал велосипед к фонарному столбу в паре кварталов отсюда и прокрался по переулку, соединявшему дома за домом священника. Калитка в сад викария была заперта, поэтому я вскарабкалась на мусорный бак и заглянула через забор. Их не было видно, поэтому я, с колотящимся сердцем, прокралась в сад и поднялась к дому. Они бы ни за что меня не заметили — викарий безжалостно трахал тётю Кэтрин. Я всегда думала, что секс — это приятно, но эти двое, казалось, мучились. Тётя Кэтрин, всё ещё одетая, но совершенно неряшливая, стояла на четвереньках, а викарий был позади неё и неистово трахал её. Тётя Кэтрин, казалось, стонала от боли при каждом толчке, а глаза викария были закрыты, а лицо исказилось. Мой собственный член начал твердеть, и я почувствовал необходимость прикоснуться к нему. Расстегнув шорты, я обхватил себя и начал мастурбировать. Мне уже было всё равно, правильно это или нет, — я чувствовал, что попал в опасный мир взрослых, где удовольствие граничит с болью. Я кончил раньше них, извергнув сперму на колено и на террасу викария. Покраснев, я засунул уменьшающийся член обратно в шорты и побежал обратно по саду и через забор. В течение следующих дней я размышлял о том, что увидел. Я начал понимать, как устроен мир взрослых. Удовольствие — это боль. Это объясняет, почему взрослые утверждают, что им нравятся такие напитки, как пиво и виски; я попробовал и то, и другое и нашёл их отвратительными. Я также начал подозревать, что у всех супружеских пар есть тайные романы. Может, дядя Джек даже знал об этом? Я наблюдал за взрослыми, чтобы хоть мельком увидеть этот тайный мир, который они скрывали. Всё это время я был одержим тётей Кэтрин, её бледным телом и большой грудью. Разумеется, её отношение ко мне никогда не менялось. Мне стыдно признаться, что в конце концов я даже украл кое-что из её одежды. Я прятал её под одеяло и мастурбировал, вдыхая её запах. Однажды утром, когда её не было дома, я даже переоделся в её одежду и покрасовался перед большим зеркалом в её спальне. Я представлял себя на её месте, как меня трахает викарий, а потом, как это ни стыдно, как я трахаю её. Как только я кончал, мне становилось противно. Я снимал одежду так быстро, как только осмеливался, не разрывая её. Я начал беспокоиться, что становлюсь геем. Мне было четырнадцать, у меня не было девушки, я почти не знал девушек из деревни и ходил в школу для мальчиков. Найдёт ли меня когда-нибудь привлекательной девушка? Захочет ли она, чтобы я делал то же, что викарий и тётя Кэтрин, или это только для уродливых людей? Я продолжал думать, что с девушкой я был бы другим. Мы держались за руки и целовались, но никогда не делали того отвратительного, что делали взрослые. Мои мысли начинались с чего-то чистого, но потом я представлял, как мы развиваемся, снимаем одежду, потом я начинал мастурбировать, и приятные образы исчезали, сменяясь мыслями о том, как мы совокупляемся, как животные. Я кончал и чувствовал, что меня разрывает на части. Через несколько дней тётя Кэтрин попросила меня съездить в город за вещами, которые она оставила там в химчистке. Поездка туда и обратно обычно занимала около трёх часов, поэтому я заподозрил, что она просто хотела выпроводить меня из дома, чтобы развлечь викария. Я сделал вид, что ухожу, а потом спрятался в саду... В десять часов пришёл мужчина, я его не узнала, но, думаю, ему было около сорока, и он был очень элегантно одет. К счастью, они сидели в гостиной и пили чай, так что я могла видеть их через большие окна во внутренний дворик. Казалось, ничего не происходит, а потом, без предупреждения, тётя Кэтрин встала и начала раздеваться перед ним. Я не могла в это поверить! Они не целовались и не прикасались друг к другу, и мужчина всё так же спокойно сидел в кресле, держа в руках чашку чая и наблюдая за ней. Тётя Кэтрин стояла ко мне спиной и уже расстёгивала блузку. Блузка легла на стол рядом с ней, прежде чем она потянулась за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер. Когда она повернулась, я снова увидел одну из её больших грудей, но лишь на секунду. Она распустила юбку и спустила её с ног. Положив её рядом с собой, она сняла и трусики. Обнажённая, спиной ко мне, я видел только её полные и упругие ягодицы. Мне страстно хотелось прикоснуться к ним. Она подошла к мужчине и встала перед ним. Он провёл руками по её ногам и ягодицам. Я молился, чтобы она повернулась и позволила мне увидеть всё её великолепное тело, но мне не повезло. Она протянула ему руку, он встал, и они вышли из комнаты и поднялись наверх. Я знал, что больше ничего не увижу, поэтому, подождав ещё пять минут, надел велосипедные зажимы, поехал в деревню и сел на автобус до города. В автобусе было тихо, в нём ехали всего три человека. Я сидел один и думал о тёте Кэтрин. Значит, у неё было два любовника. Интересно, сколько ещё? Я хотел бы прямо сейчас оказаться мухой на стене в её спальне. Я хотел увидеть всё, что они с тем мужчиной делали. Я просто хотел смотреть на неё. Перед глазами снова всплыли картины, как она раздевается, и я пошёл в конец почти пустого автобуса и кончил. С того дня я пытался найти способ увидеть тётю Кэтрин голой. Я заходил к ней в спальню без предупреждения, но в ответ получал лишь ругательства за то, что не постучался. Я пытался забраться на деревья в саду и заглянуть в её окно, но вид был неподходящим. Я был в отчаянии. Однажды, когда её не было дома, я зашёл в её спальню и стал искать, где бы спрятаться. На самом деле вариантов было всего два: под кроватью или в шкафу. Я забрался в тяжёлый старинный шкаф и обнаружил, что, вынув большой железный ключ из замка, я могу прекрасно видеть кровать. Через два дня тётя Кэтрин снова попросила меня съездить в город под предлогом того, что мне нужно забрать книгу. Я долго и громко возмущался, хлопая входной дверью, но оставался в доме. Тётя Кэтрин была занята на кухне, поэтому я прокрался обратно наверх и спрятался в шкафу. Я запер дверь шкафа изнутри и вынул ключ. Теперь, даже если бы она захотела открыть шкаф, тётя Кэтрин не смогла бы. Я ждал, казалось, часами, вдыхая запах ее одежды. Я даже подумывал о мастурбации, но сумел сдержаться, подумав о том, что может произойти. Должно быть, я задремал в затхлом чулане, так как меня разбудили звуки разговоров и шагов на лестнице. Я приникла глазом к замочной скважине и увидела, как в комнату вошли тетя Кэтрин и еще один мужчина. Он был старше либо викария, либо подтянутого мужчины. Я предположила, что он примерно возраста моей тети. Он сразу же потребовал, чтобы она разделась, и она мгновенно подчинилась. На этот раз, когда она сняла с себя одежду, я увидел её обнажённое тело во всей красе. Её большие груди обвисли, соски превратились в тёмные овалы. Между её ног было невероятное количество тёмных волос. Когда она разделась, мужчина заставил её наклониться над кроватью. К моему удивлению, он несколько раз сильно шлёпнул её по заднице, как будто она в чём-то провинилась. Он казался очень мрачным и решительным, и я задумалась, что же такого сделала моя тётя. Мне почти захотелось выпрыгнуть из шкафа, чтобы защитить её. Влюбится ли она в меня после этого? После нескольких сильных ударов он велел «готовиться». Тётя Кэтрин достала несколько шарфов из прикроватной тумбочки и привязала их к четырём углам кровати. Я была в восторге. Затем она встала на колени на кровати лицом вверх, потянулась назад и привязала лодыжки к двум нижним шарфам. Она засунула ещё один шарф в рот, привязала левое запястье к третьему шарфу и легла навзничь лицом вниз на кровать. Мужчина появился рядом с ней и схватил её за правое запястье. При мысли о том, что мою тётю связывают, мой член затвердел. Они оба молчали, как будто это был какой-то древний ритуал. Мужчина засунул пальцы ей в киску, пока она сопротивлялась, немного подвигал ими, а затем резко вытащил и шлёпнул её по заднице изо всех сил. Тогда я понял, почему на ней был кляп: иначе она бы точно закричала. Худшее было впереди. Он стянул с себя брюки, сел на её ноги и начал вводить свой член в то, что, я уверена, было её задницей. Я зачарованно наблюдала, как он трахал её связанное тело. Что бы он ни делал, это причиняло тёте Кэтрин боль, потому что она выгибала спину, а её голова металась из стороны в сторону. Я был как зачарованный. Я не мог пошевелиться. Часть меня жалела её. Я хотел выбежать и спасти её. Но другая часть меня была очарована и возбуждена. От жестокого избиения и анального изнасилования моей тёти у меня так сильно встал, что было больно. Мужчина, должно быть, кончил, потому что он слез с неё и, вытерев член о верхнюю простыню, натянул брюки. Он вытащил кляп изо рта тёти Кэтрин, и она громко всхлипнула. Всё ещё связанная, она попросила его принести ей халат, чтобы прикрыться. Он оглядел комнату и спросил, где он. "В шкафу", - ответила она. В испуге я отскочила от замочной скважины так быстро, как только осмелилась. Мужчина постучал в дверь и сказал, что она заперта, а ключа нет. Тётя Кэтрин сказала ему посмотреть на полу, куда он, должно быть, упал, но, конечно, ключа там не было. Затем, к моему ужасу, она сказала ему, что в её шкатулке на прикроватной тумбочке есть ЗАПАСНОЙ КЛЮЧ. В следующее мгновение в моё убежище хлынул дневной свет, и я застыла, глядя на мужчину, который только что трахнул мою тётю в задницу. Он был поражён, но быстро пришёл в себя. Крепко схватив меня за руку, он вытащил меня наружу и саркастически спросил тётю Кэтрин, не её ли я подруга. Тётя Кэтрин, поняв, что что-то не так, повернула голову, увидела меня и закричала. Я оцепенела от страха. Тетя Кэтрин выглядела испуганной, но мужчина явно наслаждался ситуацией. — Значит, это твой племянник, которого всё утро не было дома? — спросил он её. Она кивнула, не поднимая глаз. Затем он обратился ко мне: «Значит, в нашей семье завелся подглядывающий, да? Что ж, я повеселился, так что я ухожу. Я оставлю тебя развязывать твою дорогую тётю, если только ты не хочешь оставить её в таком виде!» Он непристойно усмехнулся про себя, затем, насвистывая, спустился по лестнице и вышел из дома. Когда он ушёл, мы оба молчали, казалось, целую вечность. Наконец тётя Кэтрин заговорила ровным голосом. «Дэвид, не мог бы ты развязать меня и принести мой халат?» Чёрт! Она делала вид, что ничего не случилось! Я знал, что должен поговорить с ней прямо сейчас, иначе эта тема больше никогда не поднимется. — Кто был этот мужчина, тётя Кэтрин? Почему он причинил тебе боль? — воскликнула я, не в силах сдержать слёзы. Её тело заметно обмякло. Было очевидно, что она не хочет ничего говорить. — Дэвид, послушай, это очень трудно объяснить. Я не уверен, что смогу. — А как же те другие мужчины? — выпалила я. Тетя Кэтрин напряглась, когда я это сказал. - Какие другие мужчины? - спросила она. — Викарий и тот мужчина, который приходил в дом на прошлой неделе и заставил тебя раздеться догола в гостиной! — сказала я. Тётя Кэтрин ахнула, а затем сердито повернула ко мне голову и сказала: «Ты, маленький ублюдок! Ты шпионил за мной с тех пор, как пришёл в этот дом?» Я был ошеломлен ее внезапным гневом. — Немедленно развяжите меня! — закричала она. Я испугался. "Ни за что!" Я сказал. Тётя Кэтрин напряглась и потянула за путы, но она отлично справилась с тем, чтобы привязать себя к кровати. Пока она боролась, я на мгновение забыл о ситуации и восхитился силой и красотой её извивающегося обнажённого тела. Даже мой член снова начал твердеть. Я убежал в свою комнату, не в силах смотреть на происходящее. Я сидела на кровати, обдумывая все варианты. Я знала, что тётя Кэтрин делает что-то плохое и что мне не следовало за ней шпионить, но я не могла понять, кто из нас хуже и накажут ли меня. Может, мне пойти к дяде Джеку? Может, мне просто уйти из дома и позволить ему найти её связанной, когда он вернётся с работы, но я даже не была уверена, что дядя Джек вернётся в тот день. И тут я услышал, как тётя Кэтрин что-то бормочет мне. Я потащился в её спальню. Конечно же, кошмар не закончился. Она была привязана, распростёртая на кровати, её ягодицы покраснели от жестоких ударов, и теперь я заметил, как из-под её ягодиц вытекает струйка мужской спермы. Мой член инстинктивно затвердел. Тётя Кэтрин пыталась улыбнуться, но её лицо выглядело ужасно, опухшее и покрасневшее от слёз. Ее обычно аккуратные волосы были растрепаны и свисали на лицо. — Пожалуйста, Дэвид, — проворковала она. — Я прощаю тебя за то, что ты шпионил. Я знаю, что это просто твой возраст. Я знаю, что ты начинаешь интересоваться женскими телами. А теперь, пожалуйста, развяжи меня, и я обещаю, что с этого момента буду относиться к тебе лучше.