Путин пришел к власти из-за кризиса 1998 года? Кстати, а чем он занимался 17 августа?
Борис Ельцин назначил Владимира Путина премьером только в августе 1999 года. В момент дефолта он меньше месяца возглавлял ФСБ (а представлял его на коллегии ведомства как раз Кириенко). Так что прямой связи нет. Но действительно, после 17 августа Ельцин, судя по всему, разочаровался в способности молодых либеральных экономистов, на которых раньше делал ставку, справляться со сложными политическими задачами.
Это видно и по его книге «Президентский марафон», в которой он пишет, что эта команда не прошла проверку на «прочность, надежность, умение стукнуть кулаком по столу и умение взять инициативу на себя». Это же подтверждает и политтехнолог Глеб Павловский, который в то время был особенно близок к Кремлю. «После дефолта Ельцин отказывается от ставки на интеллигенцию и меритократов. Он решает, что следующий президент не будет похож ни на Немцова, ни на Кириенко. Не молодой реформатор, не технократ в очках, а крепкий мужик в погонах», — рассказывал он болгарскому политологу Ивану Крастеву.
Путин пришел к власти из-за кризиса 1998 года? Кстати, а чем он занимался 17 августа?
Борис Ельцин назначил Владимира Путина премьером только в августе 1999 года. В момент дефолта он меньше месяца возглавлял ФСБ (а представлял его на коллегии ведомства как раз Кириенко). Так что прямой связи нет. Но действительно, после 17 августа Ельцин, судя по всему, разочаровался в способности молодых либеральных экономистов, на которых раньше делал ставку, справляться со сложными политическими задачами.
Это видно и по его книге «Президентский марафон», в которой он пишет, что эта команда не прошла проверку на «прочность, надежность, умение стукнуть кулаком по столу и умение взять инициативу на себя». Это же подтверждает и политтехнолог Глеб Павловский, который в то время был особенно близок к Кремлю. «После дефолта Ельцин отказывается от ставки на интеллигенцию и меритократов. Он решает, что следующий президент не будет похож ни на Немцова, ни на Кириенко. Не молодой реформатор, не технократ в очках, а крепкий мужик в погонах», — рассказывал он болгарскому политологу Ивану Крастеву.