Личная жизнь у моей соседки все никак не наладится, то учеба в техникуме, то в университете. То работа, то приболеет. А личную жизнь откладывает все на потом. Вот уж и перевалило за 35. А она все на потом и потом откладывает И вроде бы сама симпатичная видная, (есть что и на себя надеть и в доме все есть). Да и , материально обеспечена. А с личным-то все никак.
Вот она по моему совету и решила попытать счастье в соцсетях (вступить в клуб знакомств). Через месяц ввиду нашей с ней вечной занятости , мы решили с соседкой поболтать в кафе за чашкой кофе. Мне было очень интересно узнать, есть ли какие-нибудь сдвиги на ее личном фронте. Она сказала вот на ближайшие выходные дня на три в Ярославль поеду! К поклоннику! Ну я-то думала все нашла.. и хотела только порадоваться искренне за нее.
А она тут продолжает «Мужчин в интернете на первый взгляд полным полно, но если себе начинаешь выбирать, то закапываешься.. То маленького роста, то некрасивый, то картавый (хорошо по телефону можно распознать), то вообще какой-то грязнорабочий и причем обязательно похожий на зека». «Или я выбираю..а меня нет , а если выбор взаимный, то можно, говорит, и сразу предложение интима получить», а так как она человек очень приличный и воспитанный в строгости , то решила больше в соцсетях счастье по поиску второй половинки не пытать.
Зато пока искала вторую половинку нашла много подруг в разных городах. Вот теперь с ними общается (правда так и без любимого мужчины) и даже изредка в гости друг другу приезжают да по скайпу общаются.
С другой стороны мне жалко отца. Ведь с другой женщиной он счастлив. И опять же, он маму не обижает, заботится о ее здоровье, обеспечивает материально. Она у меня не работает, посещает различные кружки, тренажёрные залы. У них просто остыла любовь, прошла романтика.
Я также понимаю, что измена отца повлияла на мое отношение к браку. Мне теперь страшно выходить замуж. А вдруг мой супруг поступит также. Я буду вкладывать в него свои силы, нарожаю ему детей, а он заведет себе любовницу.
С кафе я уходила с мыслью, что первым делом поговорю с отцом. В воскресенье вечером в наиболее подходящий момент, все рассказала ему. Мама в этот момент была на йоге.
Он, конечно, каялся, говорил как ему не приятно, что об этом узнала я, но менять на данный момент ничего не хочет. Попросил, чтобы я молчала, он сам разрулит ситуацию. Я поделилась своими страхами, ведь если об этом узнает мама, даже не знаю как она отреагирует. Хорошо если просто подаст на развод.
Хотя я и пообещала отцу молчать, но мне очень тяжело сдерживать свои эмоции при разговоре с матерью. Мне всегда хочется дать совет, чтобы она больше уделяла времени отцу, устраивала романтические вечера, но боюсь, что мать что-то заподозрит. Мне очень хочется сохранить их семью, хочу, чтобы они оба были счастливы.
– Я не в этом смысле, – произнесла Ирина, перестав улыбаться. – Просто, он сказал, что выпишет нам матпомощь, так как Иван до армии работал на ферме. Хочет помочь.
– Помочь? – переспросила свекровь. – А ты что ответила?
– Поблагодарила. Кто от денег отказывается. Мы не богачи. Денег военкоматских не так много, чтобы отказываться.
– Отблагодарила – молодец, – похвалила Васильевна невестку, криво улыбнувшись.
– Не отблагодарила, а поблагодарила, – поправила сноха. – Вы зайдите в понедельник к Максиму Макаровичу, возьмите деньги. Он велел.
Анастасия зашла в приемную к Гордееву в обеденный перерыв, когда секретарша Анька ушла в магазин. Постучалась в дверь и, услышав: «Войдите!», шагнула в кабинет.
М. М. Гордеев сидел в кресле, но встал при виде Мосиной.
– Здравствуйте, Анастасия Васильевна! Хорошо, что пришли. Ждал.
Он открыл сейф и вынул пачку денег сторублевками:
– Здесь двадцать тысяч. Иван вернется, сам зарабатывать начнет, а пока вот – помощь небольшая.
– Ты, Максим, напрасно это, – сказала Анастасия Васильевна. – Мы не нищие. Ты другое ответь. Зачем в семью влез? Сын Иван, если узнает, греха не оберешься. Не простит он.
– О чем это вы? – Гордеев старался сделать непонимающее лицо. – Как понять?
– Видела я всё, позавчера ночью, – продолжала Васильевна. – Знаю, Ирка бессовестная – могла на тебя сама залезть, да и ты холостой – нет тебе запрету. А мне как быть? Мне сына жалко. Он на все пойдет из-за этой сучки, если узнает. Не связывайся с ней, Максим. Другие девушки есть, свободные. На коленках буду просить. Нельзя этого делать – грех.
Анастасия опустилась на колени, глядя сквозь слезы на Гордеева, дрожащими губами выговаривала:
– Отстань от нас, Максим Макарович. Пожалей. Христом-богом прошу. Пожалей.
Гордеев бросился поднимать Васильевну с колен. Поднял, усадил на стул. Налил в стакан воды из графина.
– Зря вы так, – успокаивал он женщину. – Вы домой идите.
Анастасия Васильевна ушла. Гордеев плюхнулся в кресло, нервно закурил. Потом взял смартфон.
– Гузеева, слушай. Я хочу предложение тебе сделать. Да зову. Да замуж. Почему по телефону? Нет терпения. Сейчас выезжаю. Жди.
